Александру О’Шеннону — с любовью
На станции с названьем Белый Уголь
голубка в небе ищет пятый угол.
Под ней, краеугольный как Коран,
перрон встречает месяц Рамадан.
А я уже с утра сегодня пьян
и в корень зрю, и счастлив сей наукой.
Неверный муж, любовник бесталанный,
свой Китеж-град ищу обетованный,
светил полнощных слушая хорал –
как некто, проникая за Урал,
в отвалах ищет ценный минерал,
до лучших дней в природе невозбранный.
Но мы совсем забыли про голубку!
В её круженьи вижу я уступку
той красоты, что скоро мир спасёт
тому, кто в клюве зёрнышко несёт
(а кто не понял мысли – пусть сосёт
родную пепси-колу через трубку).
Комочек перьев, блин, а сколько прыти!
Сказали им, мол, голуби – летите,
и вот она старается, летит,
её натуре страстной не претит
ни местный бомж, ни местный ваххабит,
она живет, как боженька велит,
а вы живёте так, как вы хотите.
Есть многое на свете, друг Гораций,
что и не снилось нашим папарацци,
чего не распахал наш резвый плуг.
Гряди, мессия, коли недосуг!
Без обещанья чуда мир вокруг –
всего лишь разновидность декораций.
Я чуда жду как у петли Есенин.
Курю. Кремнистый путь, дерьмом усеян,
блестит передо мной, и это факт.
А я попал судьбе счастливой в такт,
и вот он в небе – дивный артефакт,
что сандалет, посеянный Персеем!
Чуть ближе звёзд, чуть далее стакана!
И пусть, приняв меня за хулигана,
как демоны взойдя из темноты,
меня распнуть пытаются менты,
и в душу мне плюют, и мне кранты,
я им кричу: «Осанна вам, осанна!»
Всю в белом, как невесту в час венчанья,
я душу вам дарю без завещанья.
И эту птицу с ней. О, я не скуп!
Ещё дарю перрона чёрный сруб,
где зимний ветер с посиневших губ
падежные срывает окончанья.
This Post Has 0 Comments